Боевые искусства Востока (каратэ, ушу, тэквондо, дзюдо, айкидо и т. п.) стремительно вошли в жизнь европейского, в том числе и российского общества.

  Мир, окружающий нас сегодня, - страшный мир. И люди этого мира боятся, - боятся жизни, боятся подобных себе людей. И ищут защиты, точнее - ощущения защищенности.

 Что ответить христианину, подошедшему к священнику в храме и спрашивающему у него благословения на овладение искусством единоборства?

 В Евангелие содержатся ответы вообще на все вопросы. Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф 5:39). Уместно ли для христианина после таких слов Христа целенаправленно учиться не только тому, как не допустить удара в правую щеку, но и тому, как нанести ответный сокрушительный удар?

 Всем известно расхожее утверждение: “Добро должно быть с кулаками”. Но в том-то все и дело, что, приучившись пользоваться ими, оно постепенно перестает быть добром. Апостол Петр, желая защитить Христа от посягательства воинов, посланных первосвященниками, извлекает меч и отсекает ухо одному из слуг первосвященнических. И что же? Господь останавливает его: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут (Мф 26:52). Мало того, Он исцеляет раненого.

 Можно было бы сказать, что пример Христа недостижимо высок. Но дело в том, что следование примеру Христа мы видим и в жизни целого сонма не только святых, но и просто благочестивых христиан, искренне верующих, что, по слову Господа, блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Мф 5:5). Один из наиболее ярких случаев такой кротости - известный эпизод из жития преподобного Серафима Саровского, когда он, находясь в глухом лесу, будучи чрезвычайно сильным человеком и имея в руках топор, в полном смысле этого слова опустил руки и дал избить себя до полусмерти, искалечить на всю жизнь напавшим на него разбойникам.

 Наиболее часто звучащее со стороны тех, кто пытается “облагородить” искусство боя, возражение звучит примерно так: “Но ведь не обязательно нужно применять приобретенные навыки. Можно просто ими владеть”.

 Однако верующему человеку известно, что такое искушение. И очень большое искушение - именно в том, чтобы применить подобные навыки.

 Что бы ни говорилось о боевых искусствах, как бы ни преподносились они в качестве “системы гармоничного развития личности”, очевиден факт: личность человека они как раз-то и деформируют, причем очень определенным образом.

 У спортсмена, который занимается боевыми искусствами (пусть даже это будут “традиционные” бокс или борьба, поневоле формируется то, что можно было бы назвать, по выражению известного церковного писателя архимандрита Рафаила (Карелина), “комплексом боя”. Он проявляется, в частности, в том, что любую ситуацию человек начинает оценивать с точки зрения своих физических (читай - боевых) возможностей. В подходе ко всему, что раздражает, оказывается противно его воле, уже заключается некая внутренняя агрессия, базирующаяся на способности ее реализовать.

 Из чего состоит тренировка спортсмена-бойца? Необходимый комплекс упражнений для развития силы, гибкости, координации... А еще? Отработка защитных движений (они, впрочем, никогда не рассматриваются в отрыве от ударной или атакующей техники)… И - постановка удара. Годы уходят на то, чтобы “поставить” удар, способный “выключить”, отправить в нокаут, наконец, убить предполагаемого противника. Если для легкоатлета кульминационным моментом является прыжок на максимальную высоту или предельное ускорение на финише, для нападающего в футболе - забитый гол, для шахматиста - поставленный сопернику мат, то для бойца - это удар, в который вложены все силы, после которого противник уже не может продолжать поединок. В таком ударе помимо обычной человеческой (или нечеловеческой) жестокости присутствует и очевидный оккультно-мистический момент. Что, например, означает душераздирающий крик — “кия”? “Ки” — энергия, “я” — движение. Движение энергии в этом ударе... Какой энергии, чьей? Божественной? Наверное, вопрос этот излишен.

 Оккультно-мистический момент вообще неотделим от занятий боевыми искусствами, причем даже в том случае, если они предельно освобождены от религиозного содержания, максимально приближены к спортивной дисциплине. “Ката” в каратэ - своего рода медитация в движении, такая же медитация - сосредоточение в начале и в конце тренировки. Присутствует самый дух - некая нить, связывающая между собой все боевые традиции, - дух, прямо скажем, совсем не христианский. И потому невелико “положительное” отличие, к примеру, рукопашного боя от каратэ.

   Почему отказался от возможности “постоять за себя” прп. Серафим? Известны его слова: “Как железо предается кузнецу, так я предал себя всецело Богу”. В них - необходимое для каждого христианина доверие Богу, Его всеблагому Промыслу, вера в то, что Господь никогда не оставляет человека, который решился исполнить Его заповедь, что без воли Его и волос с нашей головы не упадет.

  Но, конечно, христианство - не толстовское “непротивление злу”. И есть случаи, когда даже и не ради себя, но ради других людей приходится злу противостоять. В том числе - и на физическом уровне. Однако одно - сделать это по необходимости, другое - иметь это основным содержанием жизни.

 Есть и такая страшная реальность, как война. Война - всегда зло, даже тогда, когда она освободительная. Но, по правилу святых Отцов, когда предлежат два зла, необходимо иметь мужество выбрать наименьшее из них, чтобы избежать большего и избавить от него других. И на войне приходится не только убивать, но и… учиться убивать. Это действительно страшная реальность.

 Но война есть война. И народ, не желающий кормить свою армию, кормит чужую, и это всегда выливается в еще большее зло. Поэтому если христианин, отказывающийся от возможной самозащиты ради Евангельской заповеди, проявляет добродетель, то политики, не заботящиеся о наличии армии, способной защитить государство от внешней агрессии, народ свой предают. И, пожалуй, единственное место, где оправданы самой необходимостью и искусство рукопашного боя, и иные в полном смысле боевые искусства, - это армия и те службы, которые несут ответственность за безопасность страны.

Иеромонах Нектарий (Морозов)