Мы жили на Сазоновской улице, недалеко от станции Пискаревка. В блокадные дни нам не пришлось страдать от холода, так как рядом был небольшой сосновый лесок. Была и вода - во дворе находился колодец. Но голод преследовал нас не меньше, чем тех, кто жил в центре Ленинграда.

 Я жила в семье тети. На моих руках была больная тетя и трое ее маленьких детей. Тетя говорила мне: "Чтобы не умереть, надо быть человеком в любых обстоятельствах". А это значит, что надо умываться, заниматься уборкой квартиры, быть опрятными, соблюдать режим дня. Пожалуй, последнее помогло нам выжить. Крохотные дольки хлеба мы не съедали сразу, а делили на три части: завтрак, обед и ужин. Каждое утро я ходила за хлебом, а дома на большом диване сидели мои маленькие двоюродные братья и не сводили глаз с дверей, ожидая моего появления. Мы накрывали на стол, как в хорошие времена, и пили чай с солью и кусочком хлеба. После обеда малыши, как правило, обращались ко мне с одной и той же просьбой: "Поиграй с нами и почитай сказку "Горшок каши". Чтобы отвлечь себя и других от мысли о еде, вечерами мы читали вслух, вспоминали любимые кинофильмы, походы на выставки, близких нам людей, которые остались по ту сторону блокадного Ленинграда.

 Чтобы получить рабочую продовольственную карточку, я устроилась санитаркой в больницу имени Мечникова. Самым хлебным местом была работа на кухне. Я и две еще такие же девочки мыли котлы и огромные кастрюли, большими ложками очищая от остатков пищи стенки посуды. Работая в госпитале, я смогла отдавать часть своей доли хлеба моим братьям. К сожалению, я проработала на кухне меньше месяца: простыла и пролежала с воспалением легких больше двух недель. На работу не вернулась - место было занято.

 В январе 1942-го по дороге домой умер муж тети. Пропали продовольственные карточки, которые были при нем. Вся надежда теперь была только на вещи, которые можно было обменять на продукты. За чудный персидский ковер ручной работы я получила буханку хлеба. Одни умирали от голода, другие наживались на нем. Я помню, как рыдал мой сосед-летчик, приехав с фронта навестить жену с трехмесячным сыном. За три дня до его приезда жена умерла, а ребенка отдали в детский приют. Сергей сжимал в руках вещевой мешок, словно не знал, что теперь делать с продуктами. Это было страшно.

  Помню, как к нам в квартиру подселили беженку из города Острова. На руках у нее в каком-то тряпье был двухмесячный ребенок. Она казалась мне изможденной старухой, а оказалось, что ей всего 24 года. Они умерли через несколько дней.

 Моя внучка, учась в 1-м классе, заявила на уроке, посвященном Дню Победы, что ее бабушка - герой. "А какие она имеет награды?" - спросила учительница. А внучка ответила: "Бабушка пережила блокаду Ленинграда, а это геройский подвиг".

 Л. П. Чистова